Бормотова И.М.

Этикет – курьезы и факты

Английский государственный деятель, дипломат, философ-моралист лорд Честерфилд в «Письмах к сыну» писал: «Быть приятным в обществе — это единственный способ сделать пребывание в нем приятным для самого себя. Ум и знания — это первые и самые необходимые условия для того, чтобы понравиться в обществе, но этого отнюдь недостаточно; знай, что качества эти никогда не будут в должной степени оценены, если к ним не присоединятся предупредительность и манеры».

_________________________________________________________________________

Этикет – весьма консервативное и устойчивое явление в культуре. И это неслучайно. Человечество нуждалось в различных способах регуляции жизни в обществе, включая и представление о правильном поведении его членов, образцах для подражания, своеобразных правилах хорошего тона. Этикет имеет свою историю, в которой разумное и нелепое, великое и смешное как всегда сопутствуют друг другу

Слово этикет — французского происхождения. Etiquette в переводе означает: 1) ярлык, ценник, этикетка и 2) церемониал, то есть порядок проведения определенной церемонии. В русский язык это слово вошло в XVIII столетии, когда складывался при­дворный быт абсолютной монархии, устанавливались широкие политические и культурные связи России с другими государ­ствами.

Как оформившееся явление этикет сложился в эпоху абсолютной монархии с ярко выраженной сословно - иерархической структурой общества. Этикет был востребован,  прежде всего как придворный церемониал. Но он появился неодновременно с возникновением монархической формы прав­ления. В Древнем Риме, например, к Юлию Цезарю еще обра­щались просто «Цезарь». С укреплением императорской власти стали вырабатываться особые правила обращения к монарху и правила, регламентирующие жизнь двора. Византийский император Константин, стремившийся всеми средствами укрепить императорскую власть,  внедрял с этой целью иерархические отношения среди   аристократии. Для этого он ввел титулы, которые были обязательны при обращении к лицам,  принадлежавшим к знати. Соответственно рангу и титулу каждый придворный должен был участвовать в церемониях, выполняя строго опре­деленные функции.

Придворный этикет строжайшим образом регламентировал всю дворцовую жизнь. Члены семьи монарха должны были в определенный час вставать. Точно указывалось, кто обязан присутствовать при одевании монарха, кто должен держать и подавать одежду, туалетные принадлежности и прочее. Заранее было определено, кто сопровождает монарха, как проходят церемонии аудиенций, обедов, прогулок, балов. Представлен­ная ко двору женщина, удаляясь от царствующей особы, должна была двигаться спиной к выходу, ногой отбрасывая шлейф своего платья, чтобы не запутаться в нем. Этикет точно регламентировал, на какую высоту, переступая через порог, могли поднимать юбки придворные дамы различных рангов. Этикет предписывал количество и конфи­гурацию линий, которые должны вычерчивать при реверансе министры, герцоги и прочие представители знати.

Этикет носил характер закона и имел очень силь­ное воздействие на высшее общество. Нарушение норм этикета рассматривалось как преступление. Показате­лен в этом отношении случай, произошедший с Людо­виком XIII. Рассказывают, что однажды Людовику XIII необхо­димо было срочно обсудить с кардиналом Ришелье ряд неотложных дел и он поспешил в апартаменты карди­нала. Но Ришелье был очень болен и не смог поднять­ся с постели, чтобы приветствовать короля. Королев­ское же достоинство и законы этикета не позволяли королю стоя разговаривать с лежащим перед ним под­чиненным. Дела же были чрезвычайно срочные и важ­ные. Поэтому Людовик нашел следующий выход: он лег в постель рядом с Ришелье и — разговор состоялся. При этом законы этикета и честь короля не пострадали.

Не случайно в то время существовало выражение: «Этикет делает королей рабами двора». Имелось в виду именно такое, как продемонстрировал Людовик XIII, слепое, детальное следование нормам этикета. Вольтер, высмеивая такие нравы, писал: «Этикет — это разум для тех, кто его не имеет». И действительно, этикет в ту пору не отличался рациональностью действий, их целесообразностью в том или ином контексте жизнен­ных обстоятельств. В истории даже были случаи, когда из-за стремления во что бы то ни стало соблюсти пра­вила этикета приносились в жертву человеческие жизни.

В «Мемуарах об испанском дворе» де Ольнуй (XVIII век) рассказывала о случае, который произошел при дворе Филиппа II. Его супруга захотела показать знати, что она хорошая наездница. Из нескольких прекрасных андалузских коней она выбрала одного, но он оказался очень строптивым. Почув­ствовав седока, конь сразу поднялся на дыбы. Королева упала, нога застряла в стремени. Копь помчался, волоча королеву за собой. Это случилось под стенами дворца. Король видел все с балкона, площадь была полна знати, но никто не решился помочь незадачливой наезднице: никому нельзя было дотра­гиваться до ноги ее величества. Наконец двое придворных все-таки решились. Их мужество современники видели не в том, что они попытались остановить скачущего коня, а в намере­нии нарушить правила этикета. Вытащив из-под коня полу­мертвую королеву, они тут же вскочили на своих коней и ускакали, чтобы скрыться от королевского гнева.

Другой испанский король — Филипп III во имя этикета пожертвовал своей жизнью. Сидя у камина, в котором слишком сильно разгорелось пламя, он не позволил никому из придворных поставить заслонку и не отодвинулся сам (придворный, кото­рый должен был следить за камином, отсутствовал). Король решил не двигаться с места, хотя пламя уже обжигало ему лицо: в этой «стойкости» он видел проявление своей монаршей чести. За свою спесь Филипп III был жестоко наказан. Получив сильные ожоги, он умер через несколько дней. Однако в памяти современников он остался человеком чести, до конца следовавшим нормам этикета…

Такое безукоризненное, а нередко и безрассудное  следование этикету требовалось и от светской, и от духовной аристократии.  Так, например, если в представлениях ранних христиан самые почитаемые апостолы именовались просто Петром и Павлом, то те, кто называл себя их слугами и последователями, требовали именовать себя «Ваше святей­шество». Папа Пий IV среди прочих своих «добрых дел» отдал под суд инквизиции «простого доброго пастыря из Хольштейна», как свидетельствует старинная хроника, только за то, что тот вздумал обратиться к нему с письмом, начинавшимся словами: «Пию IV, слуге служителей бога». За свою наивность и про­стоту бедный священник поплатился тюремным заключением.

Таким образом, этикет, так же как и особый язык аристокра­тов, позволял отличать людей «своего круга» от всех прочих. В другом значении перевод этого французского слова означает, как уже говорилось, «этикетка», «ярлык». Этикет и явился в феодальном, а затем, в известной мере, и в буржуазном обществе «ярлыком», вывешиваемым лицами, принадлежав­шими к привилегированным социальным слоям.

В целом, в старых хрониках и мемуарах придворных можно найти множество свидетельств того, как из-за мелочей, связанных с этикетом, нередко вспыхивали ссоры, осложнявшие политические отно­шения между государствами. Ссоры возникали из-за того, на что предлагалось сесть (на кресло с подлокотниками, на стул с высокой спинкой или на табурет), из-за нарушающего этикет движения правой или левой рукой, количества шагов, которые надо было сделать, кланяясь монарху.

Безусловно, сегодня, узнавая о таких перипетиях этикета и курьезах с людьми, следовавшими или нарушавшими их, мы только улыбаемся и пожимаем плечами. И это понятно, ведь последующее развитие «хороших манер», при  сохраняющемся внимании к внеш­ним, формальным проявлениям воспитанности, принимало все более естественные формы поведения. Современный человек  различает манеры и манерность, тянется к  простоте и культурной естественности поведения. Вместе с тем исчезло ли оценочно-ярлыковое значение этикета сегодня? Думаю, что нет! Конечно, уже давно нет сословий, современному обществу характерна все большая демократизация, однако пословица «По одежке встречают» актуальна до сих пор. Внешний облик человека, его речь, манеры, жесты – все это позволяет окружающим людям выносить оценочные суждения о нем, тем самым, выставляя определенный «ценник», вывешивая мысленно ему определенный «ярлык».